Vivat, crescat, floreat! Милостивые государи! ... Политехнический институт есть высшее учебное заведение, назначенное для подготовления инженеров, т. е., как показывает самое название, людей гения, способных придумывать и устраивать новое. С понятием о деятельности инженера необходимо соединяется требование творческой способности и созидательной деятельности, уменье делать нечто новое. Если кто предлагает только рутинно копировать старину, тому не нужно кончать высшего учебного заведения: его деятельность будет работа ремесленника, а не инженера.
Для инженера, прежде всего, необходима солидная научная подготовка. Он должен основательно изучить теоретические предметы – математику, физику, химию, геологию и др., смотря по специальности. Поэтому всегда существует тесная связь между высшими учебными заведениями и университетами; помощь университета необходима каждому высшему техническому заведению.
Но кроме общих, отвлеченных наук, посвященных исключительно исканию истины для нее самой, в технических учебных заведениях преподают еще так называемые прикладные инженерные науки, посвященные практическим целям. Хотя практические потребности у человека появляются раньше отвлеченных, но науки прикладные появились позже общих наук. Иначе не могло быть, потому что прикладные науки – дети отвлеченного знания, питающиеся плодами его.
В классической древности и в средние века не было прикладных наук. Реальные знания того времени сводились к семи свободным искусствам. Все прочие искусства считались не свободными, и занятия ими предоставлены были рабам, отчего и произошло название несвободные искусства. Вся техника была отнесена к числу рабских занятий. У философов древности многократно встречается выражение презрения к занятиям прикладными вопросами; очевидно, это считалось делом, недостойным свободного человека. Сильнее всего высказывается Сенека, по поводу одного места у Поссидония, писателя времен Цезаря. Поссидоний, в числе разных благодеяний, доставленных человечеству философией, упоминает, что она изобрела свод и ввела употребление металлов. Эта похвала принята Сенекой за обиду, и он энергично протестует против таких похвал. По его мнению, наука вовсе не должна учить людей устраивать сводчатые покрытия над их головами. Истинный философ не заботится о том, какая крыша над его головой; ему все равно, если даже и вовсе нет крыши. Совершенно не дело философии учить людей употреблению металлов. Она учит нас быть вполне независимыми от всяких материальных предметов, от всяких механических приспособлений. В мое время, говорит Сенека, тоже были приспособления такого рода: прозрачные окна, трубы для равномерного распространения тепла по всему зданию и т. д.; но изобретение таких вещей есть дело низких рабов. Философия смотрит глубже. Не ее дело учить людей, как пользоваться своими руками. С большой неохотой и даже с отвращением Сенека соглашается признать, что кто-либо из философов, когда-либо, хоть самую малость занимался заботой о материальном благосостоянии людей. Он старается очистить память Демокрита и Анахарсиса от позорящих будто бы их утверждений, что они сделали некоторые механические изобретения. Признавая, что это могло случиться, Сенека утверждает, что такие изобретения не имеют никакого отношения к философской деятельности, а должны быть рассматриваемы, как простые случайности. Конечно, могло быть, поясняет он, что какой-нибудь философ оказался очень быстрым бегуном. Но это не имеет ни малейшего отношения к философской деятельности и не дело философа быть победителем на бегах или изобретать машины. В том же духе высказываются и другие писатели древности.
Важное значение техники, необходимость заниматься ею, указание на достоинство этих занятий, реабилитация этого дела, освобождение его от тяготевшего на нем названия «рабское искусство», самое установление понятия о прикладных науках и цели их – все это принадлежит знаменитому Бэкону Веруламскому. Назначение наук, говорит он, заключается в том, чтобы служить удобствам человеческого рода, одарять людей новыми средствами и силами, уменьшать неудобства и затруднения нашей жизни. Цель наук – благополучие человеческого рода. Основанием бэконовской доктрины служат два понятия – польза и прогресс – и до сих пор они остались девизом технических наук: они имеют в виду пользу, и они непрерывно прогрессируют и совершенствуются.
На заре эпохи в озрождения мы встречаемся с человеком, на которого нужно смотреть, как на родоначальника инженеров, представляющего идеальный тип инженерной профессии. Это Леонардо да Винчи. В нем соединяются: ученый, практик и художник, и все эти три стороны должны быть развиты в настоящем инженере. Да Винчи стоял очень высоко как ученый, и по некоторым вопросам упредил Галлилея. Как «практический инженер, он исполнил замечательные сооружения, между которыми известны проведенные им каналы. Мне нет надобности перечислять его художественные произведения, но я упоминаю о них потому, что считаю художественную сторону крайне важной почти для всех отраслей техники. Инженеры обязаны заботиться о красоте своих сооружений, а потому они должны получать и художественное образование. Сущность требований от инженера была хорошо выражена символически при постройке Цюрихской политехнической школы. Там отделение общих наук – университетское – соединяется с отделением прикладных наук – техническим – залой, которая представляет собой художественный музей. Это указывает состав инженерного образования: нужно начинать с чистой науки и на ней основывать прикладные знания, но в то же время не оставлять без внимания и художество. Очень ошибаются те, которые думают, что произведения техники по необходимости безобразны, и что промышленность становится все более и более несовместимой с искусством. Гораздо вернее смотрит на это поэт Тенниссон, который говорит, что искусство, подобно природе, может покрыть своими цветами пути и откосы железных дорог.
Без преувеличения можно назвать завидной долю тех молодых людей, которые посвящают себя технической деятельности и готовятся сделаться инженерами и учеными-агрономами. Они берут задачей своей жизни производство богатства, в обширном и истинном смысле этого слова. Конечно, здесь говорится не о богатстве в вульгарном смысле, т. е. не о богатстве частных людей, а о богатстве в политико-экономическом его значении, т. е. я говорю о производстве пищи и других удобств и вообще всего, что служит для пользы и удовольствия людей. При этом в производство включаю и доставление этих предметов к тем местам, где они будут потребляться.
Производство богатства в этом смысле слова есть уже само по себе очень важное занятие, которому стоит посвятить себя, постоянно изыскивая средства для улучшения способов накопления богатства. Один из современных ученых говорит по этому поводу: «Степенью совершенства в производстве определяется степень независимости человека и власти его над природою; из всех существ только один человек дошел до почти безграничного господства над производством питательных веществ».
Но, кроме этого своего прямого значения, производство важно еще и потому, что характер, вид его, степень успешности его оказывают сильное влияние на все остальные стороны деятельности человека, на общественный строй, юридические понятия и т. д., переплетаясь неразрывно со всеми этими проявлениями человеческой жизни. Поэтому деятельность инженера, технолога очень широкая, и только при поверхностном наблюдении можно считать техническое дело узкоспециальным. С увеличением населения только технология может доставить людям средства жить, а потому чем дальше, тем больше и теснее она будет связана со всем происходящим в обществе людей.
Совершенно несправедливо представляют деятельность инженеров, как направленную исключительно на пользу богатых людей и не приносящую плодов для бедного люда. Богатство, понимаемое в том смысле, как я сказал, производимое и накопляемое инженерами, служит всем людям, богатым и бедным. Изучаемые будущими инженерами науки, как общие, так и прикладные, универсальны и питают всех без различия, подобно солнцу, освещающему и богатых, и бедных. Улучшение приемов производства, усовершенствование их гораздо более важно для бедных людей, чем для богатых. Возьмем для примера производство железа, в котором в наш век сделаны самые грандиозные улучшения. Какой шаг вперед мы видим, когда сравниваем первобытные средства добывания железа из руды – какой-нибудь каталонский горн – с современными доменными и сталелитейными заводами. Теперь одна доменная печь выплавляет 10000 и более пудов чугуна в сутки, и сейчас же весь этот материал перерабатывается в сталь и железо. Не будь этого усовершенствования, количество железа, находящегося в пользовании людей, было бы значительно меньше, чем теперь. Вследствие этого почва была бы обработана много хуже, чем теперь, давала бы меньше хлеба, и его не хватило бы на прокормление современного населения земного шара. Вообразим себе, что вдруг количество железа, находящегося во власти людей, уменьшится вдвое. Конечно, результатом этого будет страшное бедствие. Наоборот всякое изобретение, облегчающее, ускоряющее производство железа, есть благодеяние всему человеческому роду.
Очень часто смотрят на деятельность инженера, как на крайне тяжелую, удручающую, мрачную. Один автор по этому поводу выражается следующим образом: «Эти нечеловеческие условия заводской работы и самый характер труда – скучного, непривлекательного, в самом себе не может дать удовлетворения и счастья».
Некоторые отделы заводов, например, кочегарки, где топятся паровые котлы, изображаются, как земное подобие ада; особенно картинно это сделано в известном романе Альфонса Додэ. В нашей литературе многократно обращались к этой теме. Особенной известностью пользуется красноречивое описание ужасных условий работы по клепке котлов, влекущей за собою полную глухоту рабочих и т. д. Неужели лицо, посвящающее себя технической деятельности, обрекается на то, чтобы выносить эти ужасы, или, что еще тяжелее, – должно будет заставлять других переносить их? Это было бы очень грустно, но, к счастью, техническая наука давно уже дала средства для устранения многих из указанных неудобств. Машины Тведля делают клепку котлов очень легким делом и совершенно бесшумным, и я надеюсь, что скоро так называемые «глухари» отойдут в область преданий. Возможно устроить топку котлов так, что в кочегарном отделении, вместо адской жары, пыли и тяжелой работы, будет свежий воздух и чистота, а всю работу по топке котлов будет исполнять неодушевленная машина. И это не только возможно, но даже существует много таких устройств. Механики уже придумали множество приспособлений, облегчающих труд, делающих его легким. Конечно, многое еще остается сделать, и вот достойное поприще для деятельности будущих инженеров нашего института.
На многих одно слово машина производит самое удручающее впечатление. Она рассматривается, как темная сила, с которой нельзя бороться, которой человек должен служить как идолу, требующему иногда человеческих жертв. Один автор, описывая завод, говорит: «машины царили везде, и около них жалкими казались эти угрюмые люди». Сделаем еще шаг по пути этих взглядов, и придется вспомнить сказку, рассказанную у Рёло, про дальнейшую будущность человеческого рода, именно: усовершенствование машин дошло до того, что они взбунтовались против людей, поработили их и заставили служить себе.
Такие взгляды не могут разделяться инженерами, которые сами делают машины и другие сооружения, заводы, железные дороги, воплощая свои творческие мысли в формы, сделанные из железа и камней. Вид мысли, превратившейся в дело, в факт, не может производить удручающее впечатление, а напротив того, самое светлое и радостное. Инженер никогда не согласится считать машину или каменные постройки господином, которому должны служить люди, как идолу, или допустить, что иногда необходимы жертвы этому чудовищу. Мы – господа, а машины наши слуги, и кто сомневается в том, тем я посоветую посмотреть действие машины, называемой servo-moteur, т. е. порабощенный двигатель. Этот механизм часто применяется для поворачивания руля огромных пароходов и разных других целей, где требуются громадные усилия. Машинист, управляющий механизмом, двигает рукой легкую рукоятку, для чего требуется самое небольшое усилие, а громадная паровая машина в точности подражает этим движениям, копирует их, увеличивая во много раз размеры и силу такого движения. Положительно можно сказать, что эта машина повинуется мановению руки машиниста, мгновенно останавливается, когда рука остановилась, идет быстрее или тише, в одну сторону или в другую, как это назначает рука управляющего. Наблюдая за действием таких механизмов, каждый убедится в справедливости названия машин нашими рабами. Это идеальные рабы – послушные, сильные, выносливые, искусные, годные на всякую работу, – и всего важнее, можно владеть неограниченным числом этих рабов, не чувствуя угрызений совести.
Устройство приспособлений для сбережения труда, для облегчения, безопасности его, для гигиеничности труда – вот достойное поприще для занятия деятельных умов, и я думаю, Милостивые Господа Вы согласитесь со мною, что техника представляет обширное поле для гуманной и просветительной деятельности...