В октябре 2012 года опубликовано очередной рейтинг 400 университетов мира, который составляет британский журнал "Times Higher Education" и в котором, к сожалению, нет ни одного украинского вуза. Несмотря на разное отношение к таким рейтингам (например, в другом - отечественном - наш родной университет стоит первым), надо все же понять, какие показатели определяют престижный международный ранжир. Так вот, он опирается на 13 показателей, дающих такие, расположенные за их уменьшением, взносы:
- 32,5% - средняя и общее количество цитирований публикаций сотрудников университета за последние 5 лет, но только в журналах, входящих в международную базу данных Web of Science;
- 19,5% - научная репутация сотрудников по опросу примерно 15000 ученых всего мира;
- 15% - научная репутация заведения в целом по такому же опросу тех же специалистов;
- 6% - отношение количества защищенных за тот же период диссертаций (фактически PhD) в количестве сотрудников;
- 5,25% - собственно среднее финансирования научной деятельности одного сотрудника (делается в относительных единицах, учитывающие паритет покупательной способности страны);
- 4,5% - среднее количество публикаций на одного сотрудника по той же базой с учетом импакт-факторов журналов;
- 4,5% - отношение количества сотрудников к количеству студентов;
- 3% - отношение количества зарубежных работников в местные;
- 2,5% - вклад бизнес-структур в учебный процесс и научные исследования;
- 2,25% - средняя зарплата по отношению к средней в стране;
- 2,25% - отношение количества PhD диссертаций в число магистров;
- 2% - отношение количества зарубежных студентов в местные;
- 0,75% - отношение государственного финансирования к исследовательскому бюджета.
И хотя, разумеется, общевузовские рейтинги не тождественны принятым в КПИ, мне кажется, было бы интересно именно их сравнить с показателями, которые дают возможность высоко стоять в международных оценках. Да, и в приведенном рейтинге, и у нас львиная доля приходится на показатели научной деятельности, в результате и помогают занять достойное место. Однако, на мой взгляд, наши нивелируют качество публикаций. Например, в принятых в мире системах большую роль играет импакт-фактор журнала, когда сумма баллов умножается на это число, и если за исходной суммой баллов публикация "стоит", скажем, 50, то статья, опубликованная в журнале с импакт-фактором Ni- f, даст автору 50Ni-f баллов, а не 50, что способствует именно таким публикациям. При этом, если журнал не имеет импакт-фактора, то последний принимается как равный 0,01. А если учесть, что существуют Ni-f = 10 - 30, то понятно, какими рейтингами могут обладать соответствующие университетские работники, а также и университеты, где сотрудники имеют такие статьи.
Другие показатели очевидны, а вот о научных, считаю, надо еще раз сказать, поскольку они являются определяющими. Здесь большую роль играет научная деятельность каждого доцента или профессора. А в этом аспекте мы существенно отличаемся от западных вузов, о чем я уже писал в "КП". Напомню, что, например, в американских университетах, которые, кстати, в различных рейтингах занимают большинство ведущих мест; нет постоянных научных работников, кроме ассистентов, доцентов и профессоров, обычно все называются профессорами (правда, есть еще секретари, уборщицы, техники , но речь не о них, а о тех, от кого зависит рейтинг). При этом профессура делится на две категории - обычные профессора и профессора-исследователи. Однако последние не имеют постоянных позиций - только срочные (чаще всего, 2-летние), а их зарплата вполне определяется наличием грантов. Позицию профессора-исследователя получить относительно просто, потому что для этого не нужно преодолеть сито отбора (конкурс).
Профессора-преподаватели проходят (как и у нас) три степени - младший профессор (это соответствует должности нашего ассистента), что занимает примерно 6-9 лет непостоянного пребывания в этом статусе. Затем определенная комиссия разбирает работу и рекомендует том или ином факультета или разорвать имеющийся контракт, или продвинуть человека на следующую должность типа нашего доцента, которая уже является постоянной и какой достигают не более 20-25% соискателей. Через 3-5 лет доцент может претендовать на звание профессора, от чего заметно зависит зарплата, но, что интересно, а не нагрузки!
Почему я об этом говорю? Потому что в должности профессора человек не имеет обязанности заниматься наукой - только преподавать. Не надо удивляться, это действительно так. Кто же тогда делает классную науку, которая в сильных американских вузах процветает? Те же профессора, но не все, а только те, кто имеет гранты, постдок (т.е. молодых ученых, "сидят" на деньгах гранта и теряют работу одновременно с его завершением - именно на такие места едут наши кандидаты наук), аспирантов и тому подобное. В таком случае их учебную нагрузку резко уменьшается - не более 1-2 пар в неделю, тогда как у профессоров-преподавателей - 8-10 таких пар. Кроме того, факультет привлекает преподавателей к другой рутинной работы - экзамены, консультации, заседания в комиссиях и комитетах, работа со студентами, деканство, которое в Америке почему-то не очень популярно, и мало кто соглашается занимать эту должность (кстати, по традиции не более двух-, трех-, четырех- или пятилетним сроков, зависит от конкретного университета). Вместе взятое это способствует тому, что профессура старается меньше преподавать и больше заниматься исследованиями, потому что это, кроме всего прочего, и командировки на конференции, и мировая известность, и, в конце концов, научный успех (или его вероятность). У нас же такого разделения нет, есть от одних и тех же доцентов и профессоров, имеющих известное всем большую нагрузку, требуют и того, и другого, что, на мой взгляд, несправедливо, потому быть сильным в обоих ипостасях может далеко не каждый преподаватель, даже самый умелый и опытный, что с годами уже не тратит много времени на подготовку к занятиям.
Поэтому, сравнивая научную составляющую обоих рейтингов, которая оказывается важной для общего высокого места, мне кажется, что наш требует некоторой доработки и дифференциации. Первая касается справедливого и предложенного выше или иного учета качества публикаций, вторая - наверное, разного подхода к преподавателям общеобразовательных и выпускающих кафедр, а также желаемого разделения преподавателей на различные категории. Я понимаю, что это вопрос не простой, но как заведующий кафедрой вижу, что некоторые преподаватели заняты повседневной преподавательской и методической работой, как говорится, от звонка до звонка, выполняют ее добросовестно, а набрать приличное количество баллов, которой считается цифра 1000, практически не в состоянии. Другие же за научную выдают псевдонаучную деятельность, имеют кучу публикаций во второстепенных изданиях, по принятой системе "законно" выводит их или не в рекордсмены.
Конечно, мы и западные преподаватели работаем в разных условиях, а следовательно, любые сравнения не является адекватным. Большой проблемой для всех естественных кафедр стала постсоветская массовизация высшего образования, поскольку теперь мы имеем учить - и учим - всех (а не, как раньше, 15%) выпускников с различными способностями, часто непонятной мотивацией и сформировавшимися взглядами на свое будущее. Большинство преподавателей математики и физики на первых курсах учат не нового, что было 15-20 лет назад, а повторяют школьный материал. Это новая ситуация, которую не учитывают ни программы, ни образовательные технологии, и преподаватели к ней не готовы в полной мере. Скажу больше, мы жили в просвещенной стране, где образование, наука и вообще знания уважались. Сейчас не так, престиж этих профессий резко упал, пустоты знания заполнились оккультизмом и религиозной мифологией, а восстановить интерес к образованному мозга можно только через образование и воспитание новой элиты. Необходимо всегда помнить и как можно чаще напоминать, что "сон разума рождает чудовищ".
Другая проблема - непрерывное старение кадров. Чтобы сломать тенденцию и привлечь способную молодежь к преподаванию, нужно значительно повысить зарплату; не хватает стажировок, обмена опытом, интересных командировок. Это, уверен, известно, поэтому не буду развивать эти мысли. На Западе все определяется именно этим, и молодежь едет в лучшие университеты из всех стран, создавая конкурентную среду для отбора сильнейших. Тем не менее, по общему мнению, инженеров мы готовим неплохих, которые ценятся, но есть большая опасность потери позиций.
Если же обобщить, то можно утверждать, что нет стратегии развития; нет приоритетов, то делается, но не системно, почти случайно. Я не эксперт и не имею готовых рецептов, хотя знаю, что существует две классические модели образования - англо-саксонская и германо-российская. Мы ближе ко второй, хотя такое впечатление, что по крайней мере сейчас, в начале XXI века, побеждает первая. С другой стороны, мы не можем отменить Болонский процесс, но и англо-саксонской системы вряд ли перейдем. Возможно, надо искать какой-то симбиоз, требует дискуссии, и я приглашаю к ней все небезразлично профессиональное сообщество. Никакие объяснения, что нашим вузам не подходит глобальный рейтинг, вряд ли помогут им стать более конкурентоспособными. Хотя которую систему не дать, знания и квалификация выпускников - это единственное, за что стоит на самом деле бороться, даже если рейтинг университета окажется не на самом высоком уровне ...
В.М. Локтев, проф., Зав. кафедры общей и теоретической физики